«Если один смог украсть вещество — значит, могли и другие»

Химик Вил Мирзаянов об истории «Новичка»

Химик Вил Мирзаянов назвал чушью версии СМИ о том, что ядом могли обработать вещи или автомобиль Сергея Скрипаля или его дочери. В интервью «Коммерсантъ FM» он заявил, что если бы в машину попал «Новичок», никто не смог бы выжить. Мирзаянов называет себя одним из создателей класса веществ под названием «Новичок». В Скотленд-Ярде расследование дела об отравлении бывшего шпиона считают «исключительно сложным». СМИ тем временем пытаются найти ответы на ключевые вопросы: кто произвел нервно-паралитическое вещество, как именно оно попало в организм пострадавших и что может выясниться в ходе экспертизы? Химик Вил МИРЗАЯНОВ поделился с «Коммерсантъ FM» своим мнением на эту тему, а также прокомментировал недавние высказывания двух других ученых, якобы причастных к созданию «Новичка» — Владимира Углева и Леонида Ринка.

— Еще два человека накануне заявили журналистам, что имеют отношение к разработке «Новичка» — Леонид Ринк и Владимир Углев. Вам знакомы эти имена? Чем они занимались?
— Да, знакомы, я знаю их лично – встречался в свое время, когда ездил в командировку в наш филиал. Хорошие химики. Ринк — это тот, кто отравил Кивелиди с секретаршей и использовал как раз «Новичок». Углев был старшим инженером в группе Петра Кирпичева, ныне покойного, который впервые синтезировал «Новичок» и все семейство, класс соединений.

— Владимир Углев утверждает, что не существует антидота для «Новичка», но вы говорили, что во время тестов его однажды уже применяли. Возникает вопрос: был антидот или нет?
— Использовали антидот (противоядие), когда Андрей Железняков, сотрудник ГНИИОХТ (Гос. НИИ органической химии – технологии) был отравлен случайно таким образом — он еще пять лет жил после этого. В журнале Science в статье Ричарда Стоуна приводится мнение биолога из Университета Сан-Диего, который занимался проблемой, — они изучали вопрос и, наверное, синтезировали «Новичок», и у них пока нет антидота.

— Власти Британии заявили, что после отравления Скрипалю и его дочери сделали какую-то инъекцию, благодаря которой, собственно, они остались живы.
— Возможно, это семейство атропина, который расширяет зрачки. Нервно-паралитическое поражение в первую очередь сужает зрачки, а атропин расширяет. Потом еще два антидота от нервно-паралитических газов есть. Но вот в упомянутой мной статье написано — как таковых антидотов пока нет, пока оно вообще неизлечимо. Действительно я был прав, когда в «Московских новостях» в 1992 году написал, что поражение от него неизлечимо. Препараты могут облегчить состояние, чтобы человек сразу не умер.

— Из интервью Углева также следует, что бинарного оружия ни у кого никогда не было.
— Он старший инженер — вы понимаете, что такое старший инженер? Старший инженер — не научный сотрудник. У каждого человека, у каждой должности есть свой потолок информации. У старшего сотрудника — выше, у начальника лаборатории — выше, у начальника отдела — еще выше, у замдиректора — еще выше, а у директора вообще все. Поэтому он мог и не знать всего. Необязательно его упрекать в этом. Он не знал, конечно. Кто же его будет информировать? Об этом в моей книге написано — номера постановлений совета министров, ЦК КПСС, согласно которым шли работы по созданию бинарного оружия, так что бинарное оружие было испытано на Нукусском полигоне.
Я поместил на своей странице технические задания на разработку и испытание бинарного оружия А-232 – какие еще нужны доказательства? Эти документы я списал со своего уголовного дела, они были туда приложены моим следователем, я имел право на неограниченную выписку из своих материалов, так что я это сделал. Каждый день ездил туда и списывал, как проклятый, в большую тетрадку, аккуратно, будто знал, что когда-нибудь я напишу книгу. Нет-нет, это все создавалось. Бинар — это следующий шаг разработки химического вооружения вообще.

— Пресса сейчас почти ежедневно выдает новые версии, как «Новичок» мог попасть в Британию, как произошло отравление. Так, было мнение, что веществом могли обработать вещи Юлии Скрипаль, когда она выезжала из Москвы. Писали также, что препарат мог находиться в вентиляции автомобиля, в котором она ехала.
— Да это чушь, конечно, извините. Если бы его нанесли, никто бы там не остался в живых, кто немножко хотя бы понюхал или что-то такое. Но не исключено, конечно, каким-то образом это в твердом виде могло быть, как пишет Стоун в журнале Science. Это же семейство: в твердом виде может быть тоже, жидкость может наноситься на какой-то абсорбент или микрочастицы, в виде пыли. Это может быть так.

— А вы сами какой версии придерживаетесь, как его отравили?
— Я никакой версии уже не придерживаюсь. Могли ли использовать бинарный вариант? Привезли бинарный вариант в ампулах — это оружие, допустим, типа револьвера, куда вставляешь ампулы и нажимом курка механизм разбивает их, идет реакция, потом выстреливаешь. Вот и все. Это мой вариант. Но они там умеют и получше. Это разработка чекистская, естественно. Как Георгия Маркова (болгарский диссидент, убит в Лондоне в 1978 году) убили, помните, рицином? В наконечник зонтика они вправили рицин и укололи. Так что тут поисследуют, найдут, как это было сделано. Пока следствие как раз-то собирает информацию от нас, не делится же ни с кем. Интересно им проследить, что скажут такие ветераны как я, как Углев и так далее. Но это для них ценно, конечно.

— Официальный представитель МИД Мария Захарова заявила, что создать такой препарат могли и в Чехии, и в Словакии, и в Швеции. Как вы считаете, это возможно?
— Я думаю, что нет. Эти страны на это не способны, они ничего не создавали в свое время. У них военные химики очень слабые были, нет школы у них. Понимаете, это сделать способны только державы, которые имеют научно-технический потенциал и школу, конечно. Русской школе более 80 лет, в Германии — 100 с лишним лет. Они давно этим занимаются. Англия, естественно, тоже — они собаку съели на этом деле. А Польша, Чехословакия – там ни ресурсов, ничего нет, а это дорогое удовольствие.

— Британцы могли гипотетически его создать?
— Конечно, могли и британские химики. Они, может быть, сделали по формулам из моей книги. А может быть — теперь не исключаю — раз Ринк смог украсть, то мог и продать, сбыть американской разведке или английской. Вполне. Почему бы и нет? Он же за деньги делал. Если Ринк так делал, значит, другой то же самое мог сделать.

— А как, в принципе, это происходит? Допустим, я ученый, у меня есть формула. Что мне нужно сделать, чтобы уже вещество получить?
— Даже если вы ученый, все равно у вас ничего не выйдет, если не имеете опыта работы в этой школе. Нужно, чтобы вы работали в этой школе, чтобы вы могли это сделать. Учености еще недостаточно, потому что вы сами себя убьете. Там есть технологические секреты. Не так-то просто это синтезировать.

— Образцы вещества, которым отравили Скрипалей, передали в Организацию по запрещению химоружия. Чего ждать от их экспертизы?
— Может быть, это хорошо. У них есть свои приборы. Если они откалиброваны по этому образцу, они, может, и подтвердят, что масс-спектр найденного в пробе вещества совпадает с масс-спектром «Новичка» в библиотеке. Вот это совпадение и есть подтверждение.

— В интервью ВВС вы говорили, что ваша подпись была конечной во время разработок. Что дальше происходило с «Новичком»?
— А после этого уже было постановление правительства, ЦК КПСС, чтобы дальше эти работы проводились, превращали его в оружие. Выделялись деньги, и все пошло. Военные сначала были всегда против этого, но потом согласились. А деньги нам выделяло всегда Министерство обороны, без них мы никто. Я сам анализировал эти пробы, испытания проводились. Я сам лично был членом комиссии. И за моей спиной стояли два военных, они наблюдали, как я делаю, все до мелочей. Результаты были объективны. Все подписали, и я тоже подписал.

— Я имею в виду не создание, а именно применение.
— Создание уже произошло. Что создание? Ну, синтезировали. Дальше же идет всестороннее обследование вещества — это занимает годы. А потом идет обработка технологическая, как получать его. Граммы можно получить, допустим, а уже в больших масштабах чтобы производить, нужна технология, нужно строить эти реакторы, где их получать, схемы там целые. Это большое дело. А потом уже выйти на окончательные испытания на открытый полигон, когда выстреливаешь снарядом или ракетой и видишь, сколько животных убито, сколько площади накрыто, какая эффективность. Это очень дорогое мероприятие.

— После испытаний что с ним должно было произойти?
— После испытаний — массовое про изводство оружия. Но до этого массового производства дело не дошло. СССР распался — и все, дело остановилось. Потом мы подписали конвенцию о запрете химического оружия. Ясно было, что денег на это дело больше не выделят так много. Вот и все, дело пришло к концу.

— Можно ли предположить, куда оно могло попасть уже после завершения работ в лаборатории?
— Это трудно сказать. Вряд ли кто скажет вам, и я тоже. Это дело темное. Во всяком случае, если Ринк украл, значит, могли украсть и другие.

— Углев в интервью заявляет, что о «Новичке» было известно нескольким десяткам человек.
— Он прав. Нескольким десяткам, может быть, сотне людей, по крайней мере. У нас есть институт, медико-биологический центр, где изучают токсичность годами, как это действует на нервную систему, как идет поражение — это долгое дело. Поэтому, конечно, люди знали, кто этим занимается. Иначе как? Если ты не знаешь формулу, не понимаешь, с чем имеешь дело, ты же не можешь работать с веществом. Поэтому, конечно, знали люди. Потом был физико-химический отдел — там же надо знать физико-химические константы: точку замерзания, точку плавления, точку кипения, летучесть и так далее. Это тоже много занимает времени и рабочей силы, то есть научно-технического персонала. Для этого нужно вовлекать много-много служб, много людей. В том числе, например, изучать вопросы пожарной безопасности — взрываемость, как горит. Если начать считать, то это очень много.

Беседовал Иван ЯКУНИН, Kommersant.ru,

21.03.2018