ЕРЕВАН, ПЛОЩАДЬ РЕСПУБЛИКИ: «ПАДАВАТИ», «ХАЗЕИНЫ», МЫ…
Прошли времена, когда выложенный плиткой полукруг у Дома правительства не просто говорил, а, можно сказать, взывал о незыблемости власти, в установленный час входящей и в определенный час выходящей из здания Совета министров Армянской ССР.
Так было в давние досуверенные для республики времена. У тротуара, дожидаясь «хазеинов», стояли отлакированные до блеска лимузины, «хазеины», не торопясь, с достоинством, подходили к своим «падаватам» и отчаливали в министерства и ведомства поднимать, улучшать, увеличивать. Пусть с переменным успехом, но сказать, что ничего не получалось, тоже не так.
За входной дверью томился один-единственный милиционер и его вполне хватало, чтоб козырять, кому надо, и спрашивать пропуск у тех, кто не из своих. В остальное время постовой смотрел в окошко, за которым шли по своим делам люди, ехали своим путем автомобили, текла размеренная нормальная жизнь. Тишь да гладь и в некотором смысле даже благодать…
Нынче пейзаж совсем другой. Нынче ни свет, ни заря у входа густой цепью встают полицейские, между ними снуют начальники в полковничьих погонах, перед ними толпа разгневанных граждан, требующих встречи с премьер-министром. Им отвечают: господин Пашинян занят, у всех вопрос – чем?
После третьей карабахской спрашивать про жизнь перестали, начались вопросы про смерть, в лучшем случае про то, что между жизнью и смертью. Почему погибло столько молодых? Когда и как вернете попавших в плен? Где тела убитых? Сколько ждать результатов опознания? Что будет с инвалидами войны? И еще много-много вопросов, от которых болит душа и сжимается сердце.
Лимузинов у бордюров сегодня самая малость – прорываться сквозь толпу разгневанных граждан дураков нет. Премьерского лимузина – нет тем более. Протестанты утверждают: теперь Никол въезжает и вызжает чаще всего с черного хода, и это самое позорное, что может случиться с «всенародно любимым премьером в одной из самых демократичных стран мира».
Толпа исходит мегафонным ором: «Никол, уходи!», зачитывает петиции, скандирует «Предатель!». Полицейские глушат протест воем сирен, призывами носить маски и соблюдать социальную дистанцию, на которую всем уже наплевать. После позорного поражения на поле брани и катастрофических для небольшой страны потерь в переставшей быть живой силе, о коронавирусе забыли.
Из-за невнятного мычания решающих что-то персон все вопросы к журналистам. Попавшие у беду знают – пишущие и снимающие помочь им не смогут. Знают это и коллеги, но понимают, что, выслушивая горемычных, они хоть как-то облегчают их страдания. И так по многу раз в день – одни говорят, другие слушают, толку никакого. Премьер прирять не может, премьер сильно занят…
А толпа на приправительственном пятачке главной площади Армении сходится-расходится, колышется-волнуется, волны с каждым разом набегают круче, требования — серьезнее, настрой – грознее. Допекло! Сколько можно с заткнутыми ртами и лапшой на ушах? Время идет, площадь меняется, она уже далеко не парадная, скорее, базарная: шум, треск, гам, рев, визг, крик. Премьер не слышит.
Примечательная особенность противостояния по-армянски — его КПД прямо пропорционален участию женщин. Чем женщин в протестах больше, тем очевиднее – «бабий» бунт зреет и еще никто, ни в Чили, ни в Италии, ни на Ямайке не смог его усмирить. Не смогут и в Армении. Матери, потерявшие детей – грозная сила.
Женщины с вещевого базара еще недавно пытались объяснить, как ударят по их семьям (не говоря уже о тех, кто изделиями Гуччи и Версаче не отоваривается) подскочившие пошлины на ввоз повседневного текстиля, еще пытались договориться и разойтись с миром. Для этого им был нужен Пашинян, но опять получилось так, что Пашиняну некогда, что они ему не нужны, что он для более масштабных дел. Иначе вышел бы, объяснил, пообещал в рамках возможного помочь, (но, чтоб без обмана).
Однако, не выходит. Сегодня женщины предъявляют ему куда более серьезный счет. За что загубил наших мальчиков? Верни плененных! Останови позорную сдачу городов, сел, когда пол-хлева себе, вторую половину – врагу, перестань разбрасываться сельхозугодиями, почему из Еревана в Арцах по разрешению Баку? Это что за страна такая у нас? Не дает ответа. Но во всех случаях безостановочно, рефреном, набатом – уходи!
Тем временем на площадь вступают новые силы и тоже чего-то требуют. Не потому, что больно привередливые, а потому, что так жить нельзя. Не бывает, чтобы денег нету, а счастье есть. Чтоб еще много чего отняли, а взамен – дырку от булика.
Площадка у дверей правительства граждан-протестантов вмещает уже с трудом, с наступлением теплых дней толпа перешагнет за бордюр, займет примыкающую к нему территорию, дальше – протесты будут чаще, дальше недовольства – больше, дальше, к весне, как к паводку, ждите заполения площади Республики до краев.
А премьер к людям не выходит, с ними почти не говорит, разве, что кто-нибудь прорывался через частокол охраны, чтоб спросить о чем-нибудь не санкционированном. Тогда Никол посматривал на часы, отворачивался, смотрел сквозь или мимо, делал вид, что не слышит, не видит – занят! Чем?
Сегодня когда и куда ни посмотришь: аресты, новые уголовные дела, снова аресты, затем освобождение из-под стражи одних и взятие под стражу других. Дальше будут наверное очередные потешные «сто фактов, сделавших нашу жизнь лучше». А денег в карманах все меньше, а цены все выше, а самолеты не летают, пароходы не плывут, в мире нас не понимают, и не факт, что вдруг поймут.
Стран, отворачивающихся от нас, все больше, готовых дать взаймы, все меньше. Тем временем Пашинян наверное, угостит еще пару десятков детишек курицей, вручит им кулечки с конфетами, ясное дело, сфоткается, покажет видео полетов истребителей Су-30 или как асфальтоукладчик доводит до ума дорожное полотно…
И это называется работой? Уходи!
