“Его нестандартная фигура была довольно сложной для закройщиков”

Лица09/09/2017

И не только для них…

7 сентября 1953 года в истории советской страны случилось знаковое событие: пленум ЦК КПСС избрал Никиту Хрущева первым секретарем партии, то есть главным руководителем страны. Он выиграл борьбу за власть, развернувшуюся после смерти Сталина. Через четыре года Никита Хрущев опять же на пленуме партии одолел «антипартийную группу» своих противников, сместил председателя Совмина Булганина, занял его должность, после чего его власть стала фактически безграничной.

 

Правление Хрущева вплоть до его смещения в октябре 1964 года имеет противоречивые оценки. Советский народ был благодарен Хрущеву за развенчание «культа личности» Сталина, за реабилитацию жертв репрессий и за освобождение общественного сознания от «генетического страха» — словом, за «оттепель». Также на “позитивном” счету Хрущева первый полет в космос и программа массового жилищного строительства. В то же время ему не простили экспериментов в сельском хозяйстве и тотальное насаждение “чуждой” кукурузы и многое другое. Так, недолго думая, Хрущев резко сократил армию, законфликтовал с Китаем, передал Крым Украине, реально инициировал Карибский кризис… Последствия некоторых его решений ощущались длительное время. Апогеем его правления называют ХХII съезд КПСС (1961) и принятую новую программу партии. Хрущев выступил за разоружение и прекращение испытаний ядерного оружия. Иначе говоря, Никита Сергеевич, как многие советские вожди, был контрастной личностью. Не случайно скульптор Эрнст Неизвестный выполнил памятник Хрущеву на Новодевичьем кладбище из белого мрамора и черного гранита.

 

Время Хрущева ушло и образ мифологизировался, появилось множество книг о нем, в которых с разной степенью объективности оцениваются годы его правления. Вышли воспоминания, в том числе самого Никиты Сергеевича. В активном обиходе пока живы некоторые из его знаменитых изречений, в частности «Его величество рабочий класс», «Мы вам покажем кузькину мать», «Мы вас закопаем» и др.

Среди авторов воспоминаний особое место занимает подполковник 9-го управления КГБ СССР Алексей Сальников (умер в 2016 г.), десять лет проработавший с Хрущевым и его семьей. Рассказы Сальникова (на снимке справа) о невидимой жизни и привычках первых лиц СССР записал известный журналист и писатель Алексей Богомолов. По некоторым сведениям, они выйдут отдельной книгой. А пока предлагаем «нестандартные» воспоминания о Никите Хрущеве из этой будущей книги, отрывки из которой появились на сайте sovsekretno.ru.

Стирать бельё вождей пришлось самому, чтобы не позориться

Я родился в Питере, к тому времени, когда началась война, мне было почти семь лет. Год мы с мамой и сестрой провели в блокаде, а летом 1942 года через Ладожское озеро нас отправили в эвакуацию. В Воронежской области жили родственники матери, там мы и осели, получили документы. Жили и в подвалах, и в бараках… Дальше – как у многих – учился, служил в армии, потом предложили работать в КГБ. И в 22-летнем возрасте я попал в «девятку», да ещё на непосредственную работу с Первым секретарём ЦК КПСС. И проработал я с Никитой Сергеевичем и его семьёй до октября 1964 года, когда его сняли.

Официально я был офицером подразделения 9-го управления КГБ, которое занималось охраной высших должностных лиц СССР. А обязанности мои были весьма обширными. Перечислять их – не хватит места, а если сказать несколькими словами – обеспечение комфортной обстановки для работы и отдыха первого лица государства и решение всех связанных с этим бытовых проблем. А проблем было много, особенно в поездках. Мы с Хрущёвым в командировках из 365 дней в году иногда были по 280 дней в дороге. А следить приходилось за всем – всё-таки первое лицо…

 

***

Люди, интересующиеся нашей историей, помнят, что у Никиты Сергеевича Хрущёва всегда были проблемы с одеждой. Его нестандартная фигура была довольно сложной для закройщиков. А он ещё любил свободные брюки, и они, можно сказать, «висели». В сам процесс пошива костюмов я не вмешивался, хотя иногда мог что-то подсказать, но вот отгладить, привести в порядок, подобрать рубашку и галстук – лежало на мне. Шили костюмы для руководителей государства в основном на Кутузовском. Примерно напротив гостиницы «Украина» было специальное ателье с магазинчиком. Там работали портнихи, закройщики. И жены всех первых лиц приезжали именно туда. И Нина Петровна Хрущёва, и Виктория Петровна Брежнева. Обшивались там и некоторые большие руководители, но не высшего уровня.

К Хрущёву приезжали на работу закройщики, согласовывали материал, снимали мерки. А потом снова приезжали, чтобы примерить костюмы, подогнать их по фигуре. После первых зарубежных поездок, когда над костюмами Никиты Сергеевича стали посмеиваться западные журналисты, он устроил ответственным за пошив одежды выволочку. К началу шестидесятых ему сшили довольно элегантные (при всех сложностях его фигуры) костюмы. Хорошо смотрелись, правда, только тёмные. Светлые всё равно были какими-то мешковатыми…

С нижним бельём у нас была просто беда. «Семейные» трусы, кальсоны… В зарубежных командировках в хрущёвские времена мне приходилось и стирать это бельё. Причём стирать самому, никого к этому не допуская. Во-первых, в целях безопасности, во-вторых, чтобы страну не позорить. Там бельё было такое, стыдно в стирку отдавать. Казённое из рубчика на верёвочках, кальсоны на пуговичках. Отдашь в стирку, покажут кому-нибудь, позора не оберёшься. Всё было наше, советское. А если что импортное попадалось, ярлыки срезались. Что-то более-менее приличное появилось только при Брежневе…


«Если выпью, я не упаду»!

Вообще-то Хрущев был человеком крепким, здоровым, да и выпить мог достаточно. Если выпил, то говорил: «Я не упаду!» Это не Брежнев, которого вести под руки приходилось. Но все мы люди, и нужно было смотреть, чтобы он не потерял контроль (такие случаи были крайне редкими). Приходилось обеспечивать безопасность, как в смысле медицинском, так и в общепринятом. Много писали насчёт специальных рюмок с толстыми стенками и дном, в которые умещалось от силы граммов 30. Их было несколько, и мы возили их с собой, ставили на стол при необходимости при смене блюд и посуды, когда нужно было «дать паузу». Но в зарубежных поездках посуда была от принимающей стороны, хотя особой опасности «выпить лишнего» там не бывало, – у иностранных лидеров были свои «контролёры». Другое дело – затянувшиеся дружеские посиделки…

Как-то раз в Завидове Хрущёв с президентом Финляндии Урхо Кекконеном засиделись за столом в лесу, невдалеке от резиденции. Было уже поздно, стало темнеть. Я чувствую, что уже перебор. Никита Сергеевич зовёт: «Алёша, Алёша!» Я подхожу и говорю: «Тут ничего нет, всё в резиденции». А цель была их в дом притащить, привести с улицы. Прямо-то ему не скажешь об этом. Тут он матом на меня как начал…. Кстати, насчёт того, что он не употреблял крепких выражений, – это легенда. Употреблял непристойности даже по отношению к членам президиума. Это только своих он мог пожурить: «Эх ты, турок…» Тогда женщин, правда, вокруг не было, но финский президент, немного понимавший по-русски, явно что-то почувствовал.

На Дальнем Востоке такой случай был. Никита мне говорит: «Будет приём, проследи, чтобы водки не было на столе!» Я прихожу, говорю: «Девочки, давайте всю водку снимем и оставим одно вино. Водку не уносите, а на подсобные столы поставьте и накройте салфетками». И вдруг приходит секретарь Владивостокского обкома. Видит, водки нет. Он на официанток кричать, а те: «Вот молодой человек сказал, чтобы убрали». Он ко мне: «Кто вы, что вы?» Я говорю: «Не кричите. Вы думаете, что если Хрущёв приехал, то приехал к вам не говорить, а водку пить? Вы что думаете, я это от себя сделал? Что у него водки нет своей?» Но не говорил ему, кто приказал. Тот сам понял.

 

Об охоте, рыбалке,

автомобилях и спорте…

Хрущёв машину сам не водил, всегда сидел в машине сзади. С ним находился начальник охраны Литовченко. Кого-то из гостей он сажал с собой редко. С Гагариным, например, ехал, с руководителями компартий. Но это неправильно с точки зрения охраны, когда два руководителя в одной машине. Даже самолётами пользовались разными. Вот когда Качиньский и значительная часть руководства Польши погибла, этот принцип был нарушен. (Катастрофа самолета президента Польши в Смоленске в 2010 г. -”НВ”) Хотя при Сталине в начале 1950-х иногда ездили и вместе…

Любимым активным занятием на отдыхе у Хрущёва была охота. Стрелял он азартно и метко, это все признавали. Иногда тренировался по мишеням стрелять на даче. Он был настоящим охотником, никогда не убивал «девочку»…

Хрущёв очень много читал, вечером дома, даже ночью, в поезде, в самолёте. Газеты, журналы, новинки книжные. Радио постоянно слушал, на даче с собой приёмник всегда носил. Сначала наш, потом импортный, потому что в Пицунде советские станции было плохо слышно. В отличие от Брежнева, во всякие игры типа домино не играл.

Что касается занятий спортом, то он практически ничем таким не занимался. Видел я его на фотографии с бадминтонной ракеткой, когда он с американским госсекретарем собирался играть. По-моему, это был единственный раз, когда он её в руки брал.

Воду Никита любил, но плавал плохо. В бассейне его ещё отпускали поплавать с сопровождением, а в море или озере – только с резиновым кругом, сначала чёрный был такой, потом красный. Никаких плавок он не признавал, купался в «семейных» трусах.

 

Среди «своих» Хрущёв

о Сталине и Берии

говорил по-другому…

Хрущёв много говорил о Сталине, часто упоминал его. И не так, как мы слышали в докладах. В разговорах со «своими» он так его не унижал. Говорил, что был жестоким, но в целом отзывался неплохо. Насчёт Берии, даже общаясь с зарубежными делегациями, Хрущёв говорил: «Мы говорили и писали, что Берия – враг народа и изменник. Это, конечно, чушь. Никакой он не изменник. Ни с какой зарубежной разведкой он связан не был. Просто борьба за власть была. И Берия сам стремился к власти. Ему только власть нужна была, и он хотел убрать всех, кто был на пути. Но просто так объяснить народу это было трудно».

Мой коллега ездил в бункер, где содержался Берия после ареста. Он рассказывал, что Берия очень просил, чтобы его только оставили в живых. И говорил, что всегда его приводили на допросы в такой ночной рубашке. У них у всех были такие советские рубашки рубчиковые с длинными рукавами. Никогда не было так, как показывали в кино, чтобы Берию допрашивали, а он был в костюме.

Сейчас много пишут об истории, много фильмов показывают, художественных и документальных. Но настоящих причин многих событий ни историки, ни режиссёры не знают. Почему, например, Хрущёв поставил вопрос о Жукове? Было много разных поводов, но один из них мало кому известен. Жуков много раз просил, даже требовал, чтобы ему поставили памятник в Георгиевском зале Кремля, причём на белом коне. Я от Хрущёва об этом слышал, от Семичастного… Жуков был очень тщеславным и жестоким. Делал всё, чтобы угодить Сталину. Посылал в бой красноармейцев без оружия. Но последняя капля – памятник из белого мрамора…


«Мы сейчас вот продаём

коммунизм в Африку…»

«Может быть, это моё субъективное мнение, но если бы Хрущёва не убрали в 1964 году, мы жили бы лучше. Он был очень требовательным, очень трудолюбивым… Членам Президиума ЦК в трудную минуту говорил: «Послушайте! Нам в первую очередь надо страну свою поднять. Благосостояние укрепить». К нам кто-то просился присоединиться, то ли чехи, то ли болгары. Он говорит: «Давайте правде в глаза смотреть. Как болгары живут – и как мы живём. У них там лучше. Зачем их загонять к нам? Не время. Вот поднимем уровень жизни – тогда можно и объединиться. Мы сейчас вот продаём коммунизм в Африку, а по-настоящему – не продаём, а ещё им даём за это. А вот нужно достичь такого уровня, чтобы страна была зажиточной, чтобы они сами видели это и шли бы за нами». Я сам это слышал и понимал, что в принципе Хрущёв был против бездумного насаждения коммунистического строя повсюду, особенно в Африке.

Во время одного застолья Хрущёву говорят: «Давайте сделаем в Финляндии социализм! А тебя президентом сделаем». Он отвечает: «Да ни в коем случае! Это уж без меня!» У Хрущёва очень хорошие отношения были с Кекконеном. И торговали мы с финнами в те времена довольно широко: масло, колбасу, молоко они нам поставляли. У него было много друзей за рубежом, большая поддержка. Я считаю, что у Хрущёва было много правильных решений, да и перспективы были. Его обвиняют в том, что хрущёвки появились. Те обвиняют, кто в бараках и коммуналках не жил.

Когда-то после Сталина решением Президиума ЦК было задумано сделать Кремль доступным народу. А все правительственные учреждения должны были переместиться в район между МГУ и проспектом Вернадского, в Раменки. Там должен был быть построен Дом правительства и комплекс других правительственных зданий. Хрущёв же понимал, что население Москвы после войны значительно увеличилось. Многие приехали из деревни на работу, жили в бараках, привозили с собой коз, кур. И Хрущёв говорит: «А может быть эти деньги, которые планируется на комплекс правительственных зданий выделить, пустить на строительство жилья? Кирпичные дома строить дорого и долго, а проблему надо решать быстро. И предложил строить что-то попроще и побыстрее. Рассчитаны эти хрущёвки, как их прозвали, были на 20 лет. А потом, как Хрущёв считал, можно было начать строить и более качественные дома. Ещё он при мне говорил: «Мы построили Дворец съездов в Кремле, Дворец спорта в Лужниках, проводить заседания и большие мероприятия есть где. Ну и хватит! Остальное – на жильё».


«Украинцев не ругайте,

могут заупрямиться»

Когда недавно вопрос с Крымом встал, часто вспоминали Хрущёва, писали, что он якобы имел какие-то украинские корни, поэтому Крым и отдал. Причины другие были совсем, экономические. А что до Украины, то он действительно там много работал и хорошо украинцев знал. Никите иногда приписывали, что он украинец. А когда он встречался с иностранными делегациями, корреспондентами и те спрашивали его об украинском происхождении, он говорил: «Ради Бога, не приписывайте мне это. Я – русский. Курская область – граница с Украиной. Я начал с Украины, добился чего-то там. Но не приписывайте мне украинского происхождения». В Киев, в Залесье на охоту первый секретарь ездил с удовольствием. С Шелестом, с Подгорным. (Николай Подгорный – в то время первый секретарь ЦК Украины. – “НВ”) Последний всегда себя вёл грубо, надменно, даже со своими охранниками. Но вот как до тех, кто выше его был, тут он прямо заискивать начинал. По большому счёту Подгорный был трусом. Как-то приехали мы в Киев на совещание по сельскому хозяйству. На Украине с мясом трудно было. Ездили мы туда поездом и жили в резиденции. Подгорный за Никитой Сергеевичем по пятам бегал. Встанет Никита Сергеевич в шесть, и он тут же прибежит. Обедать старался с Хрущёвым, как будто у него негде и нечего. И вот едят они цыплят с рисом, а Никита Сергеевич спрашивает: «Алёша, а где ты цыплят брал?» Я говорю: «Да из Москвы привёз, в Киеве-то нет ничего». Шуткой на шутливый вопрос ответил. Закончился завтрак, Подгорный ко мне: «Алёша, ну что же ты такое сказал? Что же, у нас нет цыплят?» Я говорю: «Николай Викторович, это же шутка, цыплята ваши ведь». Он: «Ну зачем же ты такое сказал?» Они во многом как дети были, хоть и члены президиума… Хрущёв часто говорил: «Украинцев не ругайте. С ними очень осторожно нужно. Может, лучше похвалить, чем поругать. Упрутся – их с места не сдвинешь. Лучше с кем-то поговорить по-хорошему. А так они могут заупрямиться».


«Гагарин шустренький был,

как на шарнирах»

Мы уже накануне 12 апреля 1961 года знали о том, что будет запущен космический корабль с человеком на борту. Но, кстати, такое было не всегда. Иногда приходилось действовать в обстановке строгой секретности. Даже нас, охрану, не предупреждали о том, куда мы едем. Я помню, как-то Фидель Кастро был у нас в СССР, и его визит уже заканчивался, его нужно было провожать. Вылетали мы из Адлера. Ребята из выездной охраны спрашивают у Литовченко, начальника охраны: «Куда мы летим?» Тот отвечает: «В Ярославль, продолжаем визит». А летим три, четыре, пять часов. Какой там Ярославль? Полёт был засекречен. И прилетели мы не в Ярославль, а в Североморск. Оказалось, была информация о том, что американцы якобы собирались сбить самолёт с Фиделем Кастро. Поэтому Хрущёв его решил в секретном режиме проводить до Североморска, сам с ним летел, а уже оттуда его отправили на Кубу…

В день полёта Никита Сергеевич очень рано встал. Там был в то время и Микоян, отдыхал на даче № 8. Никита Сергеевич поплавал в бассейне примерно с 8 до 9 часов. Из бассейна позвонил по телефону Королёву, затем при мне разговаривал с Малиновским, причём с ним несколько раз. Уже в доме ему сообщили, что всё нормально, корабль запущен, полетел. Когда ему доложили о том, что запуск прошёл благополучно, Хрущёв надел зипунчик такой зелёненький и ходит туда-сюда по берегу, слушает, что говорят про полёт буржуазные «голоса», наши голоса, а из приёмника треск, помехи…

Хрущёв, как узнал об успешном запуске, долго гулял один, а потом пришёл Микоян, и они пошли в дом. Там уже была налажена связь, и они уже разговаривали с Гагариным. Никита Сергеевич поздравил его и говорит: «Сейчас мы сидим с Анастасом, с Микояном. Он вас тоже поздравляет». Кстати, детали разговора должны быть в архивах, поскольку он стенографировался.

Мы утром следующего дня выезжаем домой в Москву. Никита Сергеевич сразу отправился в Кремль, а я на Ленгоры, в резиденцию, повёз вещи. После того как отвёз вещи, приехал на приём, показался начальству и отправился домой, потому что рано утром опять нужно было уезжать в Пицунду. То, что приём в честь полёта Гагарина был относительно скромным, – правда. Никита Сергеевич в последние годы у власти был против того, чтобы на стол во время приёмов ставили водку, коньяк – только вино. Приём был в Георгиевском зале. А потом переночевали в Москве и на следующее утро, 14 апреля, опять в Сочи. А оттуда в Абхазию.

Общаться с космонавтами Никита любил. Конечно, больше всего Хрущёв общался с Гагариным. У Гагарина была такая приятная улыбка, шустренький, весёленький, как на шарнирах. Титов тоже был иногда. Но тот был застенчивый, скорее всего, по натуре, и сосредоточенный.

Что до «космической свадьбы» Николаева и Терешковой – это затея Хрущёва была. Очень часто, когда Хрущёв встречался на приёмах или ещё где-нибудь, сядут в отдельную комнату Хрущёв, Николаев и Малиновский, и Никита Сергеевич говорит: «Ну как? Когда будет свадьба? Мы свадьбу сделаем хорошую, хочешь в Кремле, хочешь в Доме приёмов на Ленинских горах…» А Николаев так тянуче отвечает: «Никита Сергеевич, у меня девушка есть в деревне, она к маме ходит». А Хрущёв говорит: «Ну что же… Но это политическое дело, ты понимаешь? Ты – космонавт, Терешкова – космонавт. Интересно для учёных, для всего мира будет. Вот у вас дети появятся». И всё время, когда они разговаривали, присутствовал Малиновский. А тот ведь министр обороны, начальник Николаева. Но тянул Николаев долго. Я не видел, чтобы кто-то разговаривал на эту тему с Терешковой. Никита Сергеевич с ней душевно общался, но не так, как с Николаевым, о свадьбе разговоров не заводил. Скорее всего, кто-то из женщин с ней на эту тему говорил, может быть, Фурцева.

 

«Мне приписали, будто

я хотел на Лене жениться»

Поскольку я занимался бытовым обеспечением семейства Хрущёва, то знал об этом практически всё. И об обуви, и об одежде, и про все остальные вещи. Как одевались женщины из семейства Хрущёва? После 1964 года много говорили о дочерях Никиты, что они будто бы ездили во Францию делать себе причёски и прочее. Всё это враньё. Раду Никитичну вы видели. Она пострижена как мальчик и в молодости так ходила. У неё-то и чулки нормально не сидели… Нина Петровна, жена Хрущёва, вообще была женщиной простой. У меня осталось в памяти, как Нина Петровна ходила дома: наденет какой-нибудь халатик ситцевый внатяжечку, на пуговичках… И так же Лена ходила.

Какие там причёски? Кто из девчонок: Юля (дочь от первого брака, жила в Киеве), Рада и Лена – куда-то ездил? Тем более в Париж. Рада из модниц вообще исключается. Юлия Никитична, которая в Киеве жила, та действительно очень за собой следила. Она и за лицом ухаживала. Но у неё муж был – Виктор Петрович, директор большого оперного театра в Киеве. Положение обязывало.

А вот Лена была не замужем. Не скажу, что с ней я не был знаком, но её уж слишком мне приписывали. А замуж выдать всё-таки хотели, в том числе и за единственного неженатого космонавта Николаева. Однажды кто-то из свиты говорит: «Давайте познакомим Лену с Николаевым». Устроили встречу у Рады Никитичны и Аджубея. Но встреча эта так ничем и не закончилась. Посидели и разошлись…

Но знакомство с Леной мне всё-таки аукнулось. В 1964 году, когда Хрущёва убрали, меня совсем прижали. Иду к начальнику управления. А он был друг, на переговоры меня брал с собой. Он любил поддать и, чтобы ему сказать «стоп», он брал меня. И вдруг он уже меня не видит, не замечает, чувствует, что я в опале. Я пришёл к нему: «Я-то тут при чём? По работе претензии ко мне есть?» Он говорит: «Нет». Я спрашиваю: «Так почему же такое отношение? Не нужен – уберите!» Он говорит: «Уберём, если нужно будет. Буду за тебя молиться». И наверх показывает. Оказалось, что мне приписали, будто я хотел на Лене жениться. Даже товарищи по работе спрашивали: «Правда, что тебя Хрущёв хотел в зятья взять?» Пришлось отмалчиваться…


Как Хрущев и Булганин

плевались косточками

В 1950-х годах, когда наши руководители только-только стали ездить в капиталистические страны, сразу выяснилось, что ни европейскому, ни какому-то другому этикету они не обучены. И за столом вели себя так, как привыкли, или как им природа подсказывала. Мне сам Хрущёв рассказывал о том, что произошло во время визита в Англию. Вместе с Булганиным они пошли в театр. В перерыве в отдельном помещении был стол накрыт. Фрукты были. Хрущёв говорит: «Виноград был такой крупный, очень нам понравился. А были только официальные лица из дипкорпуса, посольства. А на следующий день в газетах расписали, как Хрущёв с Булганиным плевались виноградными косточками». Наш народ-то даже и не знал, что есть специальные вилочки: съел ягоду, косточки на вилочку фруктовую и стряхнуть на тарелку. А наши по-простому, ели и плевали косточки в тарелки.

Уже потом с ними, да и с нами тоже старички из МИДа проводили специальные занятия: рассказывали, чем, что и в какой последовательности едят, для чего та или иная вилочка, тот или иной бокал. Как салфетками пользоваться, как руки держать. Правда, наши всё равно забывали, то локти на стол поставят, то десертной вилкой основное блюдо едят…


«Только бы не этого тупца

избрали! Лучше бы Суслова».

К Брежневу Никита относился очень скептически, а тот его побаивался. Наши сотрудники рассказывали, что «перед тем как Хрущёва свергли, он говорил: «Только бы не этого тупца избрали! Лучше бы Суслова». Да, Хрущёв хотел уходить, но не в 1964 году, а через несколько лет. И готовил себе в преемники не Брежнева, не Суслова, а Фрола Козлова. И если бы у Козлова, в то время фактически второго человека в партии, не случился инфаркт, Хрущёва бы так просто не убрали.

Об истории заговора. У Хрущёва был такой дежурный – Пивоваров. Мы приезжаем из командировки, и он говорит Никите: «Идут слухи о заговоре против вас», отдал ему письмо. Хрущёв выслушал его внимательно и позвонил председателю КГБ Семичастному. А письмо незадолго до заговора отдали Суслову. Пивоварова потом вызвали в ЦК и через некоторое время объявили сумасшедшим.

Ещё раз скажу, что если бы не случился инфаркт с Фролом Козловым и письмо бы попало к нему, а не к Суслову, то заговорщики, скорее всего, ничего не смогли бы сделать.

Булганина Хрущёв не любил. Особенно за желание покрасоваться в маршальской форме. И ревновал, похоже. Действительно, был случай в Лужниках, когда Булганин опоздал во Дворец спорта на митинг. Зашёл в зал минут через тридцать, а ему аплодировать начали. Хрущёв помрачнел так. А потом, после мероприятия, когда всех членов президиума пригласили в буфет поужинать, Никита развернулся и говорит: «Я дома ем». И ушёл…

Никита понимал, что нужно выдвигать молодёжь в разных сферах. Как это было на практике? Расскажу случай. Были мы в Крыму. Хрущёв с Громыко только прилетели с Ассамблеи ООН. И за столом, когда Громыко с Хрущёвым и его дочерью Радой были, зашёл разговор про Суходрева. Он несколько раз Хрущёву переводил, тому понравилось. Никита Сергеевич говорит: «А кто у вас Суходрев по должности?» Громыко отвечает: «Переводчик международного отдела». Хрущёв: «Молодой, перспективный, расти надо!»

Я потом Суходреву (а я его хорошо знал) говорю: «Витя, ты знаешь, что скоро в гору пойдёшь?» И его сделали советником… Хрущёв потом, когда Суходрева пригласили, говорит ему: «Хотите, оставайтесь отдыхать». И тот с женой недели две на госдаче прожил. И стал переводчиком № 1.

Хрущёву нравились так называемые комсомольцы, молодые, красивые, которые складно говорили. Но многие из них его и предали: Семичастный, Шелепин, Мжаванадзе. Слишком он уж был уверен в том, что никто его не сдвинет…

С сокращениями


На снимках: Хрущев общается с простым народом; работница дачи, Алексей Сальников и внук Хрущёва Алёша на госдаче в Пицунде; вождь на трибуне; мартини с президентом Тито.

Подготовил