Армянская мозаика

Мир и мы21/12/2017

Кукла Бабо, Наринэ и Ева — о войне и мире…

В 1988-1994 годах в карабахской войне участвовали с армянской стороны 200 женщин, 42 из которых погибли на поле боя. Данных по второму горячему витку войны – апрельской четырехдневной войне 2016 года – нет. Но есть другая статистика: после апрельской эскалации число девушек, желающих получить военное образование, увеличилось почти вдвое, пишет Сона Мартиросян в своем материале, опубликованном на jam-news.net

Война первая: Кукла Бабо

Из Еревана в карабахский городок Шуши надо ехать шесть часов. Водитель вытаскивает из кармана сережку в виде голубого цветочка. «Десять дней назад я вез в Карабах семью. С ними была девочка. Это ее сережка упала. Держу в кармане, чтоб найти родителей и вернуть», — говорит мужчина… Не знаю, нашел ли он хозяйку сережки. Мы искали в Шуши другую красавицу — Евгению Арустамян. Морщинки на лице и короткие с проседью волосы – это она, когда-то первая городская красавица. Бабо (бабушка), которую тут до сих пор называют Куклой. Дом большой, светлый. Тут такая чистота, что, кажется, она ждала гостей. Рядом с телевизором стоят две фотографии – на одной она сама в 16 лет, на другой – ее сын. «Это мой Армен. Младший сын. Посмотри, какого красивого цвета у него глаза. Умер два года назад», — говорит Бабо. Она тяжело переживает потерю сына – считает, что следствие изучило не все обстоятельства. Не может смириться с тем, что даже война пожалела ее, не отняла сына, а несчастный случай – нет. Чтобы сменить тему, спрашиваю: «Бабо, в тебя часто влюблялись?» — «Нет, меня боялись. Я была очень резкой. Был у меня любимый парень… Но и я вышла замуж без любви, и он. Так уж сложилась жизнь, — рассказывает она. — Тогда демократии не было. Мой муж был моим «хозяином». Мамы уже не было, некому было мне помочь. Я работала, а дети, три сына, росли сами по себе. Старшие сыновья – инвалиды войны, у обоих боевые ранения. Один уехал в Ленинград и не вернулся, другой служит до сих пор. После смерти мужа мы с Арменом остались вдвоем. Все, что ты видишь в этом доме, все он создал, но не успел пожить».
В 1992 году двое ее сыновей ушли на фронт добровольцами, как и четверо ее братьев. И в том же году, рассказывает Бабо, сформировался и “женский отряд”. «Нас было 12 человек, все женщины. На всех у нас была одна снайперская винтовка и несколько автоматов. Я была снайпером. 23-24 августа 1992-го у нас была операция у села Кубатлу. В тот день мы потеряли одну из девочек, две были ранены – одной была я», — рассказывает Бабо и поднимает подол платья. От колена до груди – по всему телу тянется небрежный шов. «Три дня “женский отряд” участвовал в боевых операциях, в следующие три дня они оставались дома. Я приходила домой, готовила, стирала. Ухаживала за ранеными. А что было делать? У самой были два солдата на войне», — говорит Бабо. Она знает, что мы собираемся заехать в воинскую часть и вручает нам большой пакет трав, которые собирала сама для заварки чая, пакет с печеньем и конфеты – передать солдатам.

Война вторая: Наринэ

Я смотрю на Наринэ – миниатюрную улыбчивую девушку-студентку, которая уже побывала на фронте. Мы вместе едем к ней домой — в деревню Неркин Кармирахпюр в Тавушскую область Армении. Азербайджанские позиции из этого села можно наблюдать невооруженным взглядом.
«Смотри, это уникальная машина. У нее две крыши: одна основная, а другая временная. В основной – дыра от снаряда. Временную мы прикрепляем, чтобы защитить кабину от дождя и снега. Отец на этой машине ездит на виноградник – собирать урожай. Наш сад – прямо под азербайджанскими позициями. Наверно, все снайперы знают нашу машину – красную с большой дырой на крыше», — говорит Наринэ, когда мы доезжаем до села.
В тот же день, когда началась апрельская война в 2016-м, она сообщила родным, что добровольцем едет на фронт в Карабах. «Эта война, как плохо закрытый кран: кап-кап-кап. Мы истощаемся. Война – это плохо, неправильно,— говорит вернувшаяся с фронта Наринэ. — По разные стороны границы мы знаем друг о друге только по книгам. Помню, в детстве я думала, что турки – это страшные существа, нелюди. Уверена, то же самое – по ту сторону границы. Когда мы поймем, что перед нами такие же, как мы, люди, с такими же мечтами, страхами, возможно, что-то изменится»…
В окно спальни почти не проникает свет — отец его заложил наполовину большим камнем и доской. Это окно четко просматривается с азербайджанских позиций. Несколько раз снайперы стреляли по нему. Одна пуля все еще в створке окна. Наринэ свою кровать не переставляет.
«Два года назад, в августе, когда на границе было очень напряженно, люди старались обезопасить детей. Но меня родители не смогли увести из дома. Я знала, если сейчас уеду, потом не смогу вернуться – мне будет стыдно», делится Наринэ… «Нар, а ты представляешь себе мир?» — спрашиваю я.

«Мир? Сегодня не стреляли, значит мир. Один день без стрельбы, без жертв – это и есть тот половинчатый мир, в котором мы живем, — отвечает она. – Мне бы хотелось, чтобы вопрос решился путем переговоров. Проблема в том, что люди не знают, о чем там договариваются. А жители приграничных сел следят за переговорами только по одной причине: знают, в эти дни их дома точно будут под обстрелом. Я знаю только, что хочу мира. Хочу однажды проснуться без страха, что что-то потеряла».

Война последняя или мир: Ева

Ева стала первой девушкой, которую приняли в военный лицей в Степанакерте. Это было два года назад. Сейчас она – гордость взвода. «Я точно знала, что хочу стать военным юристом. Потом выяснилось, что по этой специальности высшего военного образования не могу получить – ни в России, ни в Армении нет приема для девушек. Потому вынуждена была выбрать противовоздушную оборону», — говорит Ева. В лицее сейчас уже учатся и другие девушки, но Ева — единственная девушка в лицее, чьи родители не были против ее выбора. Ее отец, дяди – все военные.
«Я мира не видела. Мы живем на границе: день – хорошо, день – плохо. У нас постоянно высшая степень боевой готовности.
Во время апрельской войны мы каждый день узнавали о жертвах и раненых. Ребята моих лет, старше на год или два. Это было ужасно. Потом мы организовали мероприятие памяти погибших выпускников нашего лицея. Фотография одного из них была у меня в руках. После мероприятия его мама подошла ко мне, обняла и заплакала. Не знала, что сказать ей», — рассказывает Ева.
Во время отдыха в маленькой комнате, между двухъярусными кроватями, царит невоенная суматоха. Одна из девочек заплетает подруге косы, другая включает песни на телефоне. Ева складывает в толстую папку свои грамоты. Одна – за хорошее пение, другая – за спортивные достижения. Надевает шинель и выходит из лицея. Автобусная остановка – прямо у лицея. К маленькой девочке в военной форме уже привыкли, только в первое время на нее смотрели с удивлением. Ей нужно только несколько минут, чтобы добраться до дома.
Дома ее ждут мама и сестра. Отец – на границе. И на старых фотографиях семейного альбома тоже они втроем. Отцовское маленькое фото из паспорта приклеено к одному из снимков. «Папа редко бывал дома, работал. Я очень скучала по нему», — говорит Ева, предвосхищая мой вопрос. Дверь открывается – отец вернулся с позиций на один день. Сдержанно здоровается со всеми и только Еву сжимает в объятиях. «Ева, для чего ты учишься, для войны?» — спрашиваю я. «Для того чтобы быть готовой», — отвечает она. Потом добавляет: “Еще в надежде, что эти знания мне не пригодятся на практике. Но в политической плоскости этот вопрос не решается больше двух десятков лет. Эта война старше меня».
За дверным стеклом – силуэт отца. Сегодня у них дома перемирие – до шести утра, когда война снова заберет отца на позиции, а ее – в военный лицей, учиться ради мира.

Новогоднее убранство от Самвела Карапетяна

Мэрия Москвы потратит около 1,4 млрд рублей (около 20 млн долларов) на новогоднее убранство столицы: подсветкa, инсталляции, искусственные ёлки и фейерверки…

Подрядчиком по установке всей этой красоты стала компания «Каскад—Энерго», принадлежащая бизнесмену Самвелу Карапетяну. «Работы по заключённым контрактам на 143 млн рублей (около 2,4 млн долларов) выполнит ООО «Каскад-Энерго», которое входит в ГК «Ташир» Самвела Карапетяна, занимающего 32 строчку рейтинга Forbes с состоянием в 3,2 млрд долларов», — сообщант РБК, отмечая, что власти Москвы в этом году по сравнению с 2016 годом сократили затраты на новогодние украшения столицы в два раза.

Рождественсий ужин по-армянски
Американское издание Business Insider показало, как выглядит рождественский ужин в 20 странах мира, и познакомило читателя с армянской хапамой.
«Мы едим хапаму на Рождество на протяжении веков. Мы наполняем тыкву пловом — смесью риса, изюма и мёда, а затем подаем с индейкой», — рассказал представитель из Армении американскому порталу. Также Business Insider представил рождественский ужин в России, показав традиционные для русского стола салат «Оливье» и селедку под шубой.

Турецкий журналист: Эрдоган защищает Палестину, признавшую геноцид армян

Журналист турецкого сайта Turkishnews.com Ахмед Гюлер осудил преданность Турции Палестине, напомнив о том, что эта страна признала геноцид армян.

В своей публикации на сайте Turkishnews.com он отметил, что Анкара из-за Палестины подняла на ноги весь мир, признала Восточный Иерусалим ее столицей, но при этом забыв, что эта страна в 2015 году выпустила марку, посвященную 100-летию геноцида армян. Он также напомнил слова президента Палестины Махмуда Абасса, озвученные им 18 января прошлого года в Храме Рождества Христова в Вифлееме: «Армяне – соль этой страны и никогда не покинут эти земли». При этом Аббас сравнил состояние народа Палестины с состоянием армян в годы геноцида. Кроме этого, он пригласил своего армянского коллегу Сержа Саргсяна в Палестину и выразил надежду на то, что тот примет это приглашение», — отметил журналист.

Шпион Берг требовал признать геноцид

Лефортовский районный суд Москвы принял решение об аресте гражданина Норвегии Фруде Берга, которому предъявлено обвинение в шпионаже.

«62-летний мужчина был задержан в Москве сотрудниками ФСБ при получении документов, в которых содержались секретные сведения о российском ВМФ», — сообщила РБК пресс-секретарь Лефортовского суда Екатерина Краснова. Друзья задержанного рассказали, что он в последние годы был на пенсии и много путешествовал по миру, бывал в Армении и Грузии. Судя по фотографиям на странице Фруде Берга в Facebook, в Армении он был в апреле 2013 года, посещал Мемориал жертвам геноцида, монастырь «Хор Вирап», храм Гарни и другие достопримечательности. Сам Берг публиковал фотоколлажи с призывом признать геноцид армян.

 

Отдых по-армянски для настоящих “Робинзонов”

Нарек Оганисян намерен стать владельцем острова близ Сахалина, на котором будет расширять свой бизнес.

А началось все с того, что Нарек Оганисян ознакомился с программой “Дальневосточный гектар”, согласно которой каждый гражданин России имеет право на получение земельного участка площадью до 1 гектара на территории Дальнего Востока бесплатно. Он живо оформил заявление на остров Чакмут неподалеку от Сахалина, то есть на все три гектара его территории. Оформление документов прошло гладко и вскоре он со всей своей семьей стал осваивать необитаемый остров. Поначалу открыл первую версию сайта и стал параллельно дорабатывать его бизнес-модель. В итоге хозяин острова, довольный процессом работы, выказал уверенность в том, что следующим летом сможет провести первый квест на острове. Армянский бизнесмен предусмотрел все: и то, что участников будут доставлять моторной лодкой, дабы на месте они могли бы ощутить себя настоящими «дальневосточными Робинзонами», и необходимость строительства дома-контейнера с оборудованной площадкой для палаточного городка, и, конечно же, обязательные шашлычные зоны! Продумано все до мельчайших деталей и даже сейчас уже установлена мобильная связь.