Айко, Забел Есаян, Чераз, маэстро Дурян и другие

В годовщину смерти замечательного исполнителя и композитора Айко (Айк Акопян) в городском пантеоне был открыт памятник:  певец изображен в характерной позе с микрофоном в руках. Точно по фотографии. Но статуя вызвала неоднозначную реакцию.

Айко, один из лучших наших эстрадных певцов, был всеобщим любимцем. Он ушел из жизни в 48 лет, что глубоко опечалило не только его многочисленных поклонников, но и всю общественность. Бронзовая статуя Давида Минасяна вызывает некоторое недоумение. Выполненная в реалистической манере, она имеет некий труднообъяснимый сюрреалистический «элемент», а именно – сквозную брешь в груди статуи. Сквозь нее просматриваются чужие надгробия и деревья. Со спины пробоина «украшена» какой-то структурой из маленьких кубиков. Подобный авторский трюк никак не соотносится с личностью Айко и его неожиданной смертью от коронавируса. Как такая трактовка обаятельного Айко застыла в бронзе – трудно сказать. Думается, скульптор сумел навязать свое видение образа родным и близким. Правда, пантеон не для широкой публики. Это так. Но места последнего упокоения – это тоже часть культуры. Вспомним Пер Лашез, где издавна действуют строгие правила и ограничения. Но Ереван – не Париж, и у нас свои правила игры и каноны красоты…

Не будем голословны и приведем еще один пример: скоро у оперного театра появится памятник выдающемуся дирижеру Огану Дуряну в связи со 100-летием музыканта. Проект был представлен Совету старейшин Еревана, который без особого напряжения ума одобрил его. Тут и вовсе крутой «авангард»: на стеклянных параллелепипедах будут укреплены руки маэстро, на центральном – расположится бюст, точнее, голова дирижера. Эскиз Гетика Багдасаряна так сильно понравился вдове музыканта, что она настояла и на самом варианте, и на авторе. Без какого-либо конкурса. И место подобрали самое оно – в непосредственной близости от памятника Александру Спендиаряну и его же могилы. Такая вот добрая память от юбилейной комиссии и мэрии. Проект где-либо всерьез не обсуждался, ограничились лишь мнением Совета старейшин. Напомним, что при мэрии много лет не существует ни худсовета, ни градсовета. Результаты налицо.

Другой пример. В Гюмри справедливо решили увековечить память известного спортсмена, общественного деятеля, одного из основателей скаутского движения в Армении Вагана Чераза. Многие годы он работал в Александрополе (Гюмри), в Комитете американской помощи, а потом органично вжился в советскую действительность. Тем не менее в конце 20-х большевики услали его в Сибирь и расстреляли. Скульптуру Чераза взялся реализовать гюмрийский ваятель Самвел Петросян. В основу взял фотографию Чераза, на которой он изображен в классической скаутской форме: рубашка, галстук, шорты и тросточка в руках. Автор внес творческие коррективы,  а именно – заменил шорты – не солидно! – и нарядил славного Чераза в мешковатые штаны, что вопреки правде фотодокумента. Кстати, такими же нелепыми штанами он снабдил свою скульптуру Азнавура в Гюмри. А поставили памятник очень близко к церкви Аменапркич в двух шагах от Эгнар ахпюр. В то время как сохранился дом, где несколько лет жил Чераз до ареста, и вполне было бы уместно разместить памятник, а еще лучше – бюст.

Но не все так печально в сфере мемориальной скульптуры. На днях открыт памятник выдающейся женщине – прозаику, поэтессе, переводчику, публицисту Забел Есаян. Уроженка Константинополя и выпускница Сорбонны, она в 1933 г. переехала в Ереван, преподавала западную и армянскую литературу в университете, выпустила несколько книг. В 1937-м ее забрал с концами НКВД, точная дата смерти неизвестна, а могилы и вовсе нет. Соорудить памятник Есаян решила американская благотворительница Джудит Сарян. Причем, по ее просьбе, автором непременно должна была быть женщина. Ею оказалась Нунэ Туманян. Это единственный в Армении памятник, посвященный конкретной женщине, все другие, к примеру, Мать-Армения, лишь придуманные символы. Туманян блестяще справилась с трудной творческой задачей, ей удалось создать образ красивой, элегантной, интеллектуальной Забел, вернуть ее на землю, которую она любила и которой верно служила всю свою жизнь. Статуя установлена на небольшом мостике и органично вписана в пространство в Центре агробизнеса «Забел Есаян», что в селе Прошян. К сожалению, там ее мало кто увидит.

* * *

Четыре памятника – четыре разных подхода. Одно можно сказать точно, что память о знаковых людях должна быть сохранена бережно и профессионально. И портретное сходство – главное условие. Это, можно сказать, обязательно, так принято во всем мире. А то ведь как бывает… Вспомним крайнее недовольство общественности и близких, связанное с надгробьем певицы Флоры Мартиросян. Скульптор Левон Токмаджян утверждал, что он так ее видит, и, главное, передал душу Флоры. Чем кончилось противостояние – неизвестно, но шум был немалый. Очевидно, что любой мемориальный памятник, даже тот, что предназначен для надгробия, должен пройти профессиональную экспертизу. Особенно когда речь идет об известных и популярных личностях.

Свобода творчества и эксперименты хороши в мастерской, но не при работе над образами людей, которых любит и почитает народ. Отмеченных выше несуразностей и многих других подобных можно избежать, если бы действовали компетентные худсоветы с непредвзятыми советчиками. Впрочем, и это не панацея. Мы другие…

Карэн МИКАЭЛЯН